Человек по отношению к собственности, накопительству и деньгам встает на одну из двух принципиальных позиций. Одна позиция – коммунистическая. «Прежде думай о родине, а потом о себе», «Мой труд вливается в труд моей республики», эта «моя республика» оказывается важнее моего живота. И вовсе не потому, что я не осознаю себя как личность. Наоборот, именно потому, что я – личность, я ценю, уважаю, люблю других больше своего мирка. Другая позиция – собственническая. «Мой дом – моя крепость». Я личность, и потому должен крепко стоять на ногах. Прежде всего, я обязан обеспечить себя и свою семью, сделать свою и их жизнь независящей от прихотей и злобы других. Я тружусь, но хочу, чтобы плоды моего труда были моими. Я хочу ими обладать прочно и распоряжаться ими по своему усмотрению. Иначе говоря, я хочу иметь собственность.
Быть крещенным, носить крестик на груди, прикладываться к иконе не делает человека христианином. Только создав социальный строй, который ставит себя на службу и на благо народа, а не кучки богатеев, вы создаете воистину христианство, а не пародию на него. Две тысячи лет христианства доказали, что воплощение учения Христа в жизнь невозможно без его распространения на экономику, целью которой было бы благо всех.
Противоречие между капитализмом и христианством очень глубоко. Без разрешения его ни о какой серьезной концепции русской жизни говорить не приходится. По этому пункту необходима дискуссия, и очень обстоятельная, с обсуждением самых разных точек зрения. И как «затравка» для такого обсуждения «Русская доктрина» вполне пригодна.
Новая книга Александра Елисеева приятно удивляет. Правый монархист – и агитирует за социализм! Конечно, это социализм особый – «правый социализм» («правый», разумеется, не в смысле СПС). Но социализм настоящий. Наконец-то! До сих пор правые бесконечно толковали о самодержавии, его необходимости, его благостности, его сакральности. Но как только речь заходила об обществе, об экономике, то в лучшем случае вопрос замалчивался. А обычно же наши правые патриоты были вполне удовлетворены капитализмом. Ну, только его надо выправить, сделать справедливым – и все дела. Огромное достоинство книги Елисеева в том, что он не только говорит о социально-экономическом устройстве общества, но и убедительно показывает гибельность капиталистического пути развития России.
Нам, пережившим развал СССР и страшный беспредел девяностых годов двадцатого века, не надо никаких исторических источников: мы были непосредственными наблюдателями «тайны» появления капитализма.
С именем Макса Вебера поистине происходят удивительные вещи. И в самом деле ситуация несколько странная: о христианстве пишет не христианин – и все же его имя с почтением произносят и православные и католики и протестанты. На Вебера постоянно ссылаются и светские ученые и богословы, его концепции с уважением пересказывают, принимая их за чистую монету. «Вебериана» к началу 90-х годов XX в. насчитывала более 2500 работ /1/, а сейчас это число, конечно же, вдвое больше. Вебера называют не просто «классиком», но «основателем современной социологии». Его идеи в обязательном порядке штудируют студенты. Его имя ставят в один ряд с Эйнштейном, Фрейдом и Марксом. Так в чем же дело? Почему в честь Вебера звучат фанфары?
В самом общем смысле под соборностью русская традиция понимает как реальное внутреннее согласие, единодушие людей, так и нравственный идеал общения личностей в истине, любви к Богу и друг другу. Соборная интенция, предполагающая органическое соединение начал свободы и единства в отношениях между людьми, глубоко определяет мировоззренческий контекст русской православной культуры, ее ориентацию на органическую связь принципа личности с принципом нравственной общности, согласности лиц в истине, избегая крайностей индивидуализма и коллективизма.
Наиболее известное деяние папы Льва XIII – энциклика Rerum novarum («Новые веяния»), предметом которой служит «рабочий вопрос». Эту энциклику последующие папы именуют «бессмертным посланием». Дата ее опубликования – 15 мая 1891г. – для католиков является чем-то вроде «7 ноября» и рассматривается как момент рождения католической социальной доктрины.
Итак, собственность – и личный и общественный феномен. Поэтому богословие собственности должно содержать анализ последствий владения как на индивидуальную душу, так и на общество.
Ныне религия денег победила, по-видимому, бесповоротно и окончательно. Все мы (и автор в том числе) – молодые и старые, мужчины и женщины, добрые и злые – бежим за деньгами. Воистину этот культ стал подлинно всенародным. Чтобы что-то сделать – и хорошее и плохое – нужны деньги, деньги и деньги. С помощью денег мамон взял под контроль все – и души человеческие, и общественные институты. И контроль этот безжалостен: если ты поклоняешься мамону, то он награждает тебя, если противишься, — то он просто перекрывает денежный канал, выбрасывая тебя из общества на произвол судьбы. Огромный идол до неба стоит над миром, протянув паутину финансовой необходимости, в которой барахтаются все и вся.
оказывается, что в христианстве бытует целых три существенно различных парадигмы имущественной этики. Поэтому имеет смысл рассмотреть этот вопрос с исторической точки зрения и проследить, как менялся взгляд на право собственности и богатство в различных христианских номинациях: Православии в его византийском и русском вариантах, в католичестве и протестантизме.
2015г. Дизайн сайта БА "Propelller" // Публикуемые материалы могут не совпадать с позицией Редакции сайта
